Мораль вампиров

Современные представления о вампирах формировались под сильным влиянием массовой культуры, ограниченной требованиями драматургии, цензурой и потребностями целевой аудитории. В произведениях подобного рода всегда должен быть герой и его антагонист. Если вампир является положительным персонажем голливудского фильма или популярной книги, то в своих чувствах, мотивах и целях он мало чем отличается от обычных людей. Как правило это анемичного вида юноша или девушка, стремящиеся жить «нормальной» жизнью, но не способные полностью интегрироваться в человеческое общество из-за некоторых своих особенностей (светобоязнь, вечная молодость и т. д.). Они ходят в школу или на работу, влюбляются, расстаются, страдают и мечтают о простом человеческом счастье. В общем делают все, чтобы рядовой зритель или читатель начал им сопереживать, видя в их проблемах отражение собственных комплексов и неудач. Такой взгляд на вампиров можно назвать наивным антропоцентризмом (если кто-то похож на человека, значит он думает как человек), и он лишь в малой степени соответствует действительности.

Играя роль отрицательных персонажей, вампиры так же демонстрируют типично человеческие черты: тупость, агрессивность, эгоизм, властолюбие и порой совершенно немотивированную кровожадность. Основная цель таких вампиров заключается в том, чтобы убить как можно людей и впоследствии погибнуть бесславной смертью от руки какого-нибудь героя-одиночки. В этом случае вампиры мало чем отличаются от зомби или от диких животных, которые в кино всегда упрямо пытаются убить главных героев, вместо того чтобы поискать себе жертву полегче. Здесь вампиры в гипертрофированной форме олицетворяют хищные качества человеческой натуры, недопустимые для «травоядных» обывателей с точки зрения современного общества. Их гибель на экране от руки главного героя (с которым зритель так или иначе себя ассоциирует) должна оказывать на публику терапевтический эффект и способствовать самоочищению от «негативных» черт характера. Если автор талантлив, то в конце зритель испытает катарсис от реальной или мнимой победы над «темной» стороной своей личности во имя более эффективной и продуктивной социализации. Этот утилитарный подход к вампирской тематике с одной стороны превратил вампиров в инфернальных персонажей, творящих зло просто во имя зла, а с другой привлек к вампирам внимание разных асоциальных личностей, искренне полагающих, будто ненависть к «скотам-обывателям» и вялотекущая депрессия сами по себе являются достаточным основанием, чтобы ходить по тематическим сайтам и настойчиво требовать от «детей ночи» сделать одним из них.

Оба приведенных выше взгляда на вампиров ошибочны, поскольку опираются на целый ворох недоказанных предположений и не учитывают огромное количество дополнительных фактов. Скажем, другое разумное существо вовсе не обязано вести себя как человек, особенно если это существо бессмертно и осознает это. Мотивы, цели и мораль такого существа могут показаться людям нелепыми, абсурдными или вовсе непостижимыми, но скорее всего будут восприняты как угрожающие и преступные ровно в той степени, в которой отличаются от человеческих. Иными словами, следует раз и навсегда отказаться от наивного антропоцентризма и признать очевидное: вампиры — не люди, а люди — не вампиры. Поэтому мелодраматичные фильмы о любви вампира и человека должны вызывать у нас не больше умиления, чем истории о страстных отношениях какого-нибудь фермера и его овцы.

С другой стороны не следует думать о вампирах как о безмозглых диких животных, не способных контролировать собственные желания и поступки. Все, кто не умел этого делать, погибли еще в доисторическую эпоху, а нынешние одичалые упыри в достаточной степени умны, чтобы не попадаться лишний раз на глаза людям. Старые добрые времена кровавых оргий и плясок с человеческими головами у костра давно и безвозвратно прошли. Сегодня развлечения подобного рода могут себе позволить лишь очень высокопоставленные и состоятельные господа, причем не всегда из вампирского племени. Большинство вампиров может быть и не гении (даже по человеческим меркам), однако их образ мысли заметно отличается от человеческого. Люди произошли от стадных животных, что наложило определенный отпечаток на особенности человеческого восприятия, инстинкты и представления о правильном и неправильном (о «добре» и «зле», если угодно). Вампиры же по сути хищники-одиночки, у них другой образ жизни, другое восприятие и другая мораль. Они — другие и этим интересны.

Изучение вампирской морали сопряжено с рядом трудностей, главной из которых по-прежнему остается отсутствие источников достоверной информации. Многое приходится принимать на веру или додумывать на основе неполных данных. К тому же тема настолько обширна, что ее полное и исчерпывающее освещение вряд ли по силам одному человеку. Однако некоторые ключевые моменты и основные направления исследований определены вполне точно и являются неплохой отправной точкой для дальнейшей работы.

Во-первых, следует четко понимать, что представления вампиров о морали касаются главным образом себеподобных и лишь в незначительной степени затрагивают проблемы взаимоотношения с людьми. Обычный человек для вампира — это всего лишь жертва и источник пропитания, вроде скота на ферме, поэтому отношение к нему соответствующее, хотя и не обязательно сугубо жестокое. Исключение составляют представители человеческих элит, с которыми вампиры издревле заключали взаимовыгодные договоры, а значит были вынуждены брать на себя определенные обязательства и действовать в соответствии с неким моральным кодексом.

Во-вторых, этот моральный кодекс со временем менялся, подстраиваясь под текущие исторические реалии, поэтому невозможно говорить о вампирской морали как о некоей неизменной данности, а нужно всегда уточнять, к какой именно эпохе относятся те или иные наши предположения: к периоду сотрудничества с людьми (Древний Египет и Древний Рим), ко временам геноцида вампиров в средневековой Европе или к современной эпохе неверия в «ночной народ», когда никакие прежние договоры с вампирами уже не действуют, а новые едва ли возможны.

И, в-третьих, вампирское сообщество всегда было неоднородным и состояло из множества кланов, сект, партий, тайных обществ и групп влияния, сторонники которых сильно отличались во взглядах на моральные вопросы. Так, например, на закате Римской империи среди вампиров господствовали две точки зрения по вопросу сотрудничества с людьми: одни признавали людей самостоятельной силой, с которой нужно вести переговоры на равных, уважая интересы противоположной стороны, а другие считали людей всего лишь смышлеными животными и любые договоры с ними воспринимали как игру хищника со своей законной добычей. В конечном итоге, как мы знаем, победила вторая партия, что привело к эскалации конфликта с человечеством и усилило позиции христиан, занявшихся планомерным истреблением вампиров и прочих «дьявольских отродий».

Таким образом, говоря о вампирской морали, мы имеем в виду не общеобязательный для всех вампиров универсальный кодекс, а лишь некоторый набор этических правил и принципов, присущих некоей группе в определенный исторический период. Причем здесь мы наблюдаем две противоположные тенденции: на протяжении последних тысячелетий человеческая мораль постепенно смягчалась, наделяя правами не только мужчин-соплеменников, но и членов других племен, рабов, пленных, женщин, детей, иноверцев и т. д, а вампирская напротив становилась все жестче, практически скатившись до первобытного уровня, когда единственными субъектами права считается лишь небольшой узкий круг лиц, действующих в общих интересах (например, вампирские семьи).

Тем не менее существует ряд общих черт, присущих большинству вампиров, что позволяет говорить о некоторых базовых этических принципах, развившихся вследствие определенного образа жизни как ответ на потребность в сотрудничестве и самозащите. Некоторые из них схожи с человеческими, другие заметно отличаются от привычных нам, а третьи и вовсе кажутся непонятными и нелогичными, однако это не должно нас пугать. Понять вампира может лишь другой вампир, а люди так и останутся внешними наблюдателями, создающими интерпретации и схемы, призванные объяснить то, что быть может и вовсе не может быть объяснено непосвященным.

Вопреки ожиданиям, жажда крови оказала не самое большое влияние на формирование вампирской морали. Гораздо более значительными факторами стали ночной образ жизни и бессмертие. Слишком многие не понимают этой принципиальной разницы между вампирами и людьми: люди — социальные животные, которые ориентируются в своем поведении на окружающих, копируя или провоцируя их, а вампиры — это ночные хищники, живущие в мире мрака и неведомых опасностей, где каждый сам за себя и плевать на других. Отсюда следует первостепенный вывод: мораль вампиров — это не стадная мораль, поэтому стадо, его интересы и мнения не являются для вампиров главными ценностями. Вампиры — индивидуалисты, поэтому собственные интересы для них важнее общего блага и даже важнее, чем существование всего вампирского рода. Каждый вампир в состоянии возродить «ночной народ», если останется один на планете, а значит вопрос выживания соплеменников не является для него первостепенным.

Вампиры сосредоточены исключительно на собственном выживании. Они не склонны делиться и хвастаться своими достижениями, как это свойственно людям. Собственные наработки в области охоты и маскировки являются для них ценностью, которую следует всячески оберегать от других вампиров, чтобы получить над ними преимущество в борьбе за пищевые ресурсы. С другой стороны, кража чужих секретов так же повышает шансы на выживание, поэтому в вампирах парадоксальным образом уживаются врожденная скрытность и патологическое любопытство. Другое существо воспринимается ими в качестве источника пропитания или полезной информации, то есть не обладает ценностью само по себе. Такой подход роднит этику вампиров с воровской этикой, распространенной среди преступников. Ложь вообще не является для вампиров «грехом», а представляет собой вполне допустимый и даже в некоторой степени одобряемый элемент выживания и маскировки. В вампирской среде излишняя честность считается признаком глупости или дурного вкуса, а умение правдоподобно лгать и пускать пыль в глаза вызывает неподдельное восхищение.

Вампиры открывают рот лишь для того, чтобы соврать или укусить, именно поэтому вошедшие недавно в моду романтические фантазии о влюбленных в людей вампирах не только наивны, но и опасны. Любовь для вампира переставляет собой всего лишь инструмент, вроде отмычки или автогена, а цель всегда одна — забрать у человека частицу его жизненной силы или всю жизнь без остатка. И что бы вампир не говорил при этом, сексуальный контакт с человеком для него всегда будет чем-то сродни зоофилии, а не слиянием двух родственных душ, нашедших друг друга посреди холодной бездны мироздания.

Вампиры не размножаются половым путем и не умирают от венерических заболеваний, поэтому у них практически отсутствуют сексуальные табу и связанные с ними моральные ограничения (половые девиации у вампиров — это, пожалуй, тема для отдельной статьи). Порой их можно встретить в среде любителей запрещенных удовольствий и БДСМ-игр, где предложение секса в обмен на кровь не является чем-то из ряда вон выходящим. Вампиры были в окружении маркиза де Сада, Оскара Уайлда и Роберта Мэпплторпа. Особенно много их встречалось на «Фабрике» Энди Уорхола, где они обнаглели до такой степени, что могли себе позволить убить любого человека и выбросить его труп из окна на оживленную улицу, хотя сам Энди старался держаться от них подальше, пока сам не влился в их ряды после покушения на свою жизнь.

Вампиры охотятся в одиночку — такова их природа, поэтому им трудно создавать устойчивые сообщества, объединенные лишь по видовому или племенному признаку. У любой вампирской группы всегда должна быть цель, к которой стремятся все ее члены и которой они не способны достичь в одиночку. Только потребность в решении общей задачи, а не стадный инстинкт, как у людей, может объединить вампиров на сколь-нибудь значимый срок. Представления вампиров о «добре» и «зле» мало чем отличаются от человеческих: добро — это когда я граблю и подавляю другого, а зло — это когда грабят и подавляют меня. Совместные действия вампиров возможны лишь в рамках такой морали грабежа и доминирования, поэтому практически все известные нам вампирские сообщества были нацелены в первую очередь на завоевание власти и захват пищевых ресурсов, то есть населенных людьми территорий.

Бессмертие делает вампиров консервативными. Они с трудом воспринимают любые новшества и в большинстве своем относятся к прогрессу без особого энтузиазма. Живя сотни и тысячи лет, они прекрасно видят, что люди не меняются и в сущности мало чем отличаются от своих пещерных предков. Новые религии, технологии и методики воспитания лишь немного облагородили их внешность, привив элементарные навыки гигиены, а в остальном — это все те же дикари, готовые в любой момент вцепиться друг другу в глотку ради куска мяса и разнести вдребезги весь цивилизованный мир во имя безумных архаичных верований. Быть может вампиры и вовсе не верят в прогресс, ведь самые важные вещи в их жизни — голод и кровь — остаются неизменными, а прочее не имеет для них существенного значения.

У вампиров нет науки и философии в привычном нам смысле. Их не интересует поиск Истины или познание мира. Истина для них — это Голод, а мир — всего лишь средство для его удовлетворения. Вампирская система ценностей эгоцентрична и во многом напоминает жизненную философию закоренелого наркомана, с той лишь разницей, что вампиры не собираются завязывать, потому что прекрасно знают, что для них это не возможно. Во всяком случае, старые вампиры не питают никаких иллюзий на данный счет, а вот молодые зачастую пытаются сохранить свое прежнее мировоззрение после обращения, особенно религиозные взгляды, в которых им видится путь к спасению (см. Вампирский Рай и Вампиры-христиане). Однако годы идут, а молитвы и медитации не помогают, и со временем все вампиры оказываются перед ликом всепожирающей Вечности, предстающей перед ними в качестве истинного источника их Голода (см. Мир глазами вампиров).

Здесь заканчивается любая мораль и начинается метафизика бессмертия, недоступная пониманию смертных существ. Любые спекуляции на эту тему будут лишены смысла, ведь недаром американский философ Томас Нагель (вслед за Тимоти Сприджом) выбрал символизирующую вампиров летучую мышь, пытаясь объяснить в своей статье «Каково быть летучей мышью?», что даже самые полные познания о другом живом существе не позволят нам понять, каково это быть им. Понять вампиров можно лишь став одним из них, но мало кто готов заплатить такую цену за знание, которым нельзя будет поделиться с остальными людьми. Настоящие тайны невозможно передать словами, и оттого они остаются тайнами навсегда.

Tannarh, 2017 г.